Часть 2

[hi-accident]

Ощем, я кончил
Официально ваншот завершен, но, думаю, ему будет сиквел в скором времени :з


Название: Однажды в дурную вконтактную пору...
Автор: несчастный случай
Фэндом: RPS
Жанр: романс, юмор, тра-та-та
Пейринг: Стасик/Максим
Рейтинг: Нц-17
Дисклеймер: персонажи и их жизнь принадлежат тоооолько им (%
Размер: ваншот, наверное, если не миди
Варнинг: оос, слеш, дибилизм, мат
Статус: завершен
Саммари: девиз Максима: "сначала делай, потом думай. Или вообще не думай".
От автора: ахахаха, пейринг зачотный.
ну и не обделяйте комментиками :3

Первая часть

ЧИТАТЬ ВТОРУЮ ЧАСТЬ

ЧАСТЬ 2

Пробуждение было очешуительным.
Максим, нежно причмокивая во сне, вольготно располагался поперек Стаса и, кажется, силился обнять его же ноги. Давыдов сначала не понял, что вообще происходит, мгновенно растеряв весь свой шикарнейший лексикон, но потом вспомнил и заржал. Удивительно, но факт: рядом с этим придурошным Голополосовым любое событие заканчивается именно что истеричным смехом. Объяснить даже самому себе, что же такого веселого в ситуации, Стас не мог, более того, он с радостью подписался бы под то, что это у него крайняя стадия отчаяния выражается настолько фривольным образом.

От его смеха тут же проснулся Максим, который растерянно подскочил и начал озираться, а наткнувшись на Давыдовскую улыбающуюся рожу выдал удивленное: "Бля".
И ситуация начинала попахивать крамольным пиздецом, когда Голополосов, повинуясь все той же необоснованной последней стадии отчаяния, выдал гениальную фразу:
- А мы че, теперь типа встречаемся?

**

Завтрак проходил под грифом молчания. Макс обиженно жевал хот-дог, не переставая вертеть у себя в голове Стасову фразу, что секс не повод для знакомств, внутренне же возмущался, что они уже знакомы и вообще, секса у них не было, а потом злился сам на себя, ведь в хрен ему вообще вперся этот ебаный латыш. И, в конце концов, он не педик. А даже если бы им и был, то Давыдов - этот козел, оказался бы в списке претендентов на Максово сердце на последнем месте. Тоже мне тут еще, бля...

Стас, тем временем, поглощал капустный салатик и делал вид, что стенки кафетерия - та еще интересная штука, а уж пол тем более, и метался от мысли к мысли, пытаясь придумать хоть какой-то план действий. Что делать-то? Свалить от Голополосова куда подальше? Или доходчиво объяснить ему, что пьяные поцелуи с парнем - это пьяные поцелуи с парнем, и они никогда не сравнятся с сиськами? Да и надо ли что-то объяснять? Потому что судя по лицу Максима, обремененного если и интеллектом, то очень уж низким, тот сам не мог понять, что это между ними произошло и как теперь жить.

Тяжело вздохнув, Давыдов затянул:
- Максииииим? Мы же с тобой умные люди, - а внутренне скривился, и поправил, что "я. Я умные люди".
Голополосов же при этом сделал такое лицо, что вся содержащаяся в салате Стаса капуста вдруг решила попасть не в то горло, и последний нервно закашлялся.

- Слушай, - серьезно начал Макс, - именно что умные. Поэтому давай сделаем вид, что это был дружеский поцелуй на брудершафт.
И тут же мысленно добавил: "Ага, дружеский. На полночи".

Стас же неспешно ему кивнул, улыбнулся и решил про себя, что ни сваливать от Макса, ни наседать ему на мозги не требуется. К тому же, свалить можно было либо к Мэду, который замучает вопросами, либо просто куда-нибудь, а последнее грозило тем, что Москва-то не километровая, в ней и заблудиться можно.

Позавтракав, они решили, что нужно все-таки переодеться, потому что негоже двум взрослым парням шастать по улице в шмотках, заляпанных засохшей кровью, а так как свои чемоданы Стас оставил на той квартире, где Илья устраивал пати, то чухать пришлось именно туда.
Квартира встретила их ласковым храпом спящих тел и удивленными глазами той самой девчушки, до которой вчера раньше всех доперло, что драться - это плохо. Она как-то уж слишком сочувственно глянула на Стаса - разбитые губы того выглядели хуже, чем Максова рассеченная бровь, затем спросила, не хотят ли они кофе, и повела Стаса в комнату, где оставили его шмот.
Оставаться здесь долго не было смысла, да и Макс все время зудел, что он теперь по сравнению со Стасом жуткая чушка, которой необходимо переодеться, поэтому собрав вещи, они свалили.

В метро ехали молча. Каждый, очевидно, думал о своем.
Первое, что пришло в голову Давыдову, это то, что у Голополосова, не смотря на темные волосы и смугловатую кожу, очень светлые глаза. Встречается, конечно, но редкость. А в кайме темных ресниц вообще круто, аж завидно. Потом Стас решил, что Максим очень тонкая личность, не смотря на свою поверхностную простоватость, потому что эти его вчерашние разговорчики о фонтане эмоций и нежелании секса ради секса не могут быть присущи обычному кабелю. Романтичная натура, блин. А еще Голополосов прямо сейчас очень забавно таращился в одну точку - прямо напротив себя, и выглядел при этом как жертва страшной тетки Генетики, наградившей несчастного синдромом Дауна.
И Стасу опять захотелось смеяться, но вместо этого он просто улыбнулся и шумно выдохнул, покачав головой.

Максим же накручивал себя, пытаясь закипеть. Ну, то есть, была блядская ситуация со всей этой херотой типа поцелуйчиков и вообще Стаса, от взгляда которого хотелось зарыться в воротник собственной футболки, а там уже тупо улыбаться до помутнения рассудка - и это, соответственно, было второй причиной, почему следовало взбеситься - не гоже юному мужу строить из себя ебаную прелестницу. Да и вообще...
- Мужик я или как, - бездумно озвучил свои мысли Голополосов.
- Мужик, - так же бездумно ответил ему Стас.

А потом оба удивленно выпрямились и встретились взглядами. И Макс подумал, что зря вообще затеял все эти шлындалы по городу с хуем-латышом, потому что от его присутствия ничего, кроме тупой улыбки не появлялось.

**

Квартира у Макса была не большая, но такая... под стать ему. Пара плакатов с машинами, легкий беспорядок, холодный даже летом пол и уютный рыжий плед на незаправленном диване. Почти под стать легендарному леопардовому ковру.

- Жрать хочешь? - лениво кинул Макс, роясь в шкафу с одеждой.
- А что есть?
- Хуй через плечо. Там вроде яйца в холодильнике, макароны еще можно сварить.
- Макароны - это здраво, - произнес Стас, а потом замер, потому что Голополосов, найдя чистый шмот в шкафу, беззастенчиво снял старый.
Нет, ну, вообще-то Давыдов не видел ничего такого, если перед ним переодевался парень. Но Макс этот, и впадина его вдоль позвоночника, и плечи широкие, и родинка под лопаткой...
Стас мотнул башкой, отгоняя наваждение, а потом недовольно уставился на Максима, потому что тот, не будь дураком, выдал, что валит в душ, а товарищ латыш пусть соизволит приготовить им обед самостоятельно.

В целом, остаток дня прошел без казусов. Они шатались по Москве, потом выслушивали полуругань Мэда, видимо, отоспавшегося после вчера, а потом ввалились обратно к Максу, здраво рассудив, что Стасу вполне себе можно остановиться у него, потому что... ну, потому что удобно. Например.
Или еще что-нибудь. Не важно.
Уже в районе одиннадцати часов они сидели у компа и ржали над видео, похрустывая чипсами, которыми не преминули закупиться, а еще через час, вымотанные вчерашней попойкой и ненормальным сном на траве в городском парке, решили лечь спать.
И повисла неловкость.

Макс, по сути своей, был человеком непривередливым. И спать мог на своем диване хоть с десятком парней, если ситуация на то вынуждала. Но Стас - один, блядь, Стас - это не куча каких-то там мудаков, это просто феерия козла, если вспоминать, что вчера ночью они спокойно так себе лизались на ебучей травке. А после такого пускать к себе в постель латыша не совсем хотелось.
Как на зло, у Голополосова не было даже матраца, и он уже хотел было дебильно предложить Стасу валить спать в ванную, как последний сам ехидно так подколол:
- Боишься, что съем?
И после таких слов Макс только и мог, что раздраженно махнуть на херова латыша рукой и поделиться с ним второй подушкой. Не сожрет же в самом деле.
И, кстати, ночь прошла без эксцессов.

**

Следующий день начался так, словно всем в задницы понавставляли моторов. Или чего другого. Стасу все-таки пришлось ехать к Илье, который сказал - как отрезал; Максим поехал с ним.

И понеслось. Сначала безумные идеи снятия видео, потом привалил Никель, следом снова собралась туча народу с бухлом и без, и нормальная деловая встреча плавно приобрела статус пьянки.
Голополосов, по натуре своей не любивший пить и делавший это очень редко, попытался отказаться. Не получилось. Поэтому половину сраной пьянки пришлось делать вид, что водка идет на ура и при этом ничерта не пить. Пьянеющий на глазах Стас вызывал у него только ненормальное раздражение, потому что того внезапно повело в дебри общения со всеми на свете, но только не с Максом. Он, блядь, как последний дурак думал, что они теперь станут охуенными друзьями, а Давыдову, этому уебку, наверняка просто не с кем было чесать языком. Вот же хуй.

Вспомнил он про Макса часа через два, подвалив своей окосевшей харей к раздраконенному донельзя Голополосову и предложив тому валить нахер.
- Ну, я же у тебя свой шмот оставил, - невинно начал Стас, - значит к тебе.
И Максим, с выражением лица в стиле "АДВОКААД", схватил латыша за шкварник и потащил вон.

... И по прибытию домой к Максу начался пиздец. Уже во второй раз.
Сначала Давыдов ныл, что у него затекли плечи, и сделайте ему массаж. Потом он пошел в душ, но забыл одежду. После просто нес пьяную херню и смеялся, не замечая, что у Максима уже от всего этого глаза расползаются в сторону затылка. Добило в конец желание Стаса "подергать за дырочки в ушах", и Голополосов, не выдержав психической атаки на мозг, разорался и отправил латыша спать. В этом и заключалась его ошибка.
Ну... скажем, минут на десять Давыдов заткнулся и даже заснул, как показалось Максу, выдохнувшему с облегчением, но не тут-то было!
Стоило ему отвернуться от Стаса, как его резко обняли одной рукой, а в районе шеи четко ощутилось чужое рваное дыхание.
- Попался, - промурчал Стас, - а теперь гони ушки.
Ответа дожидаться он не стал, потому что Макс почувствовал, как его мочку уха с тоннелем едва прикусывает рот Давыдова. А следом за ним в ход пошли язык и губы, которые постепенно опускались вниз, к шее.
И это было настолько охуенно и круто, что Максим почти задохнулся. Но все-таки опомнился и тихо-тихо спросил:
- Ты что творишь?
Почему-то злиться на бухое чудовище сил не было никаких, оставалось только замереть и шумно дышать, пытаясь придумать хоть что-нибудь, только бы не...
Только бы не что?

- Я-а-а тебя кусаю, - чуть посмеиваясь, произнес Стас. - Ты меня хочешь?

И Голополосов закипел. Блях! Извращенец же! Свинья рижская, мозги что ли совсем в члене? Вот хоть не наливай, то предлагает черте что, то со своими поцелуями...
Додумывать Максим не стал, потому что осекся, вспомнив, что с поцелуями первый полез он. И, в общем-то, он и сейчас мог бы врезать "свинье рижской", но какого-то хуя лежит и млеет от того, как эти огромные порнушные губищи елозят по его шее.
Бляяя...

- Хочу, - вышло как-то совсем уж тихо, так, как будто бы Макс и сам не до конца понимал, что говорит. Хотя, в прочем, он вроде бы и так не понимал.

Стас зато расслышал все замечательно и, тихо рассмеявшись своим крышесносно-пьяным смехом, аккуратно повернул Голополосова к себе, целуя его сначала в уголок губы, а потом полностью, глубоко и классно.
"Ну пиздец", - подумал Макс, отвечая на поцелуй.

То, что происходило дальше, Голополосов уже не мог описать никакими словами, потому что в таких случаях нормальные люди говорят матом, а он матом говорит всегда. Поэтому вместо адекватного "ахтыжблядькакхорошо" у Макса в голове пронеслось что-то типа: "лаулалалкопквотрукварупкулкЕБАТЬСЯ В ТЕЛЕВИЗОР!", а потом мысли отошли на задний план, уступив место тому самому ебаному фантану эмоций.
От Стаса не пахло, а буквально разило бухлом, а от волос несло сигаретами - помещение недвней вечеринки было прокурено от и до, но это, как ни странно, не раздражало, а добавляло чего-то сумасшедшего.
Сначала Давыдов никак не хотел отрываться от Максовской шеи, но потом резко, словно что-то решил, начал опускаться вниз.
И тогда, вы знаете, Голополосов понял, что ебаться надо далеко не в телевизор, потому что хренов порнушый рот, да-да, эти охуенные огромные губищи, спустившись вниз по животу Макса, остановились на его члене, и через тонкую ткань трусов чувствовалось их тепло, смешанное с влажным чужим дыханием.
А когда трусы были спущены вниз, Максима очень точно осенило, что девчонки так не умеют.
В целом и общем Голополосов терялся в ощущениях, балдел от сомкнутых на его бедрах руках и впивался в светлые волосы Стаса, потому что от этих четких движений губ вверх-вниз, от чуть щекотного дыхания и ненормальных шастаний языком вдоль члена, разум у Макса отъезжал далеко и надолго.
Кажется даже, Давыдов умудрялся улыбаться - вот же ушлый латыш, а Максим по простоте душевной помимо громкого и сиплого дыхания вслух произносил бредовые нецензурные вещи.

- Ста-а-ас, - тянул Голополосов, - рижский ты мудак, я тебя хочу-у-у...
И слова терялись где-то за вдохом-выдохом.
Частично Максу казалось, что сейчас, прямо сейчас, ему не делают самый крутой в его жизни минет, а издеваются. Издеваются абсолютно все: взмокшая Стасова челка, путающаяся между пальцев, тьма комнаты, не дающая рассмотреть наверняка охерительный взгляд Давыдова, покрывало, которое почему-то упорно не желало сползать и прятало парней в своих жарких объятиях, и, в конце концов, сам Стас, крышесносно орудующий языком, но, видимо, не желающий подставлять задницу.
А потом все это показалось настолько глупым, и в паху все скрутило просто, блядь, до чертиков круто... Вот же Ста-а-а-ас...

...

- Понравилось? - спросил Давыдов, вытирая губы о трусы Макса. Нет, вот же хуй.

Максим довольно кивнул, а затем, недолго думая, притянул Стаса к себе и навалился на него сверху.
Лезть парню в трусы - это... странно. И как бы ни распирал этот хренов фонтан – хотя да тут целый водопад, херова Ниагара - чувств, Макс был уверен, что так запросто сделать минет ему как бы страшно. Стасу, наверное, тоже было страшно, но он же хоть и латышский хуй, но все-таки пьяный, а пьяному море по колено, ну и вот... Поэтому справляться пришлось рукой.
Ладонь тут же напоролась на немалое Стасово достоинство, а через две минуты Максим уже нервно кусал губы, потому что Давыдов так сексуально дышал и выгибался, что хотелось его разложить прямо сейчас.
Что мешало, Макс и сам не мог сказать, но стоило Стасу кончить в чужую ладонь, как Голополосов пулей вылетел в туалет и занялся повторным удовлетворением себя. Причем, ужасно краснея и сгорая со стыда - удовлетворял он себя именно той рукой, в которую Давыдов ему... ну... блядь, кончил.
А когда Макс вернулся, долбаный латыш уже смотрел свои латышовые сны.

**

Стас проснулся первым. Утро вообще выдалось знатным - солнце, птички, все такое, но внезапно смутило то, что трусы у него болтались в районе коленок. Подозрительно.
Он посмотрел на Макса - тот спал, подложив руку под голову, и лицо у него было милым-милым. Таким, что Давыдову захотелось потрепать его за щеки, но...
Но потом накатило. Все сразу - и минет, и собственные выдохи, и ненормальное желание прилипнуть к Голополосову...

- Ох, не-е-е-ет, - тихо простонал Стас, закрывая глаза руками.
"Ох, да-а-а", - довольно отозвалось в голове. И, блин, пришлось покраснеть. Одно дело закрывать глаза на пьяные поцелуйчики, другое - на пьяные... поцелуйчики в другое место.
Финиш.
Не то чтобы Давыдов не думал вчера о последствиях, нет, просто что именно решила его пьяная головешка, оставалось мировой тайной. А сейчас разбираться с этим именно ему. Трезвому и теперь смущенному. Нет, ну была бы девушка хоть. Или хотя бы не Максим. Хотя, к другим парням Стас почему-то никогда и не лез с поцелуйчиками, а в штаны тем более.
Он возмущенно выдохнул - собственные действия ставили в тупик. Вроде бы и хочется, и колется, и вообще.
От его возни начал просыпаться Макс, который сначала зевнул, потом потянулся и заулыбался, а потом подскочил, как ошпаренный и с вылупленными глазами уставился на Давыдова.
И Стас, не смотря на собственное смущение, очень захотел его подколоть.
- А мы че, теперь типа встречаемся? - спросил он на манер Максовой речи, а потом еле сдержался, чтобы не заржать.

Ну, за него это сделал Макс.
Который, между прочим, полночи мучился угрызениями совести, ведь если Стас и мог списать свое поведение на алкоголь, то ему-то, бля, и списывать не на что. В конце концов, он решил, что "я мужик или не мужик?", потом сам себе кивнул и заявил, что не маленький и разберется потом.

- Секс не повод для знакомств, - ответил Голополосов словами Стаса.
А Давыдов подумал, что гулять - так гулять, и понесло.
- А мы знакомы уже, - улыбаясь, сказал он, и притянул Макса к себе.

Через полчаса Максим, теперь уже смущенный, стоял возле плиты и жарил яичницу под пристальным взглядом карих глаз. А потом, не выдержав, швырнул лопатку и заржал.

- Прикинь, - сквозь смех проговорил он, - я тебе дрочил.

Стас тут же подхватил причину чужого веселья, разулыбавшись, и ответил в той же манере:
- Капитан Максим! Ты хотя бы просто дрочил.

Наверное, смех у этих двоих - признак серьезных патологических процессов.

**

После завтрака они провалились в тишину, прекрасно понимая, что после такого уже точно не отшутишься, и нужно либо разбежаться, либо что-то там как-то менять. Стас нервно теребил в руке мобильник, решая, звонить Мэду, который до прилета обещал вписать, либо наплевать на все и обнять этого ненормального Голополосова, чтобы только не таращился своими светлыми глазами.

Максу же здравый смысл просто орал о том, что: "Бля, Макс, выпинывай нахуй его отсюда, это же пиздец, вспомни историю Содома!!" Историю он, конечно, не вспомнил, потому что не знал, но идея отчасти была правильной. Правильной, если бы, конечно, не собственное желание свалить Стаса прямо здесь и сейчас, а потом целовать-целовать-целовать.
Первым ненормальной тишины не выдержал… мобильник Стаса - звонил незнакомый номер. Потом Давыдов узнал, что это парень со вчерашней пати, и что его сегодня ждут опять. Нет, напиваться точно никто не будет. Все предельно прилично - только съемочная команда, он, Мэд и еще пару человек.

**

После того, как Стас ушел, Максим был готов лезть на стену. Ну, во-первых, скучно. Во-вторых, одиноко и никуда не хочется, в-третьих, уже через полтора часа Голополосов начал ярко понимать тот факт, что Стас после такого точно хер к нему придет. А, блядь, хотелось. Очень хотелось.
Через три часа после ухода Давыдова, Макс пожалел, что не исполнил свое «целовать-целовать-целовать», а потом и вовсе пришла в голову идея, что зазвонивший телефон стоило отобрать и пихнуть Стасу куда-нибудь... куда Бог пошлет.
Через четыре часа захотелось напиться от скуки и безделья. Было, конечно же нечем, и Макс, поторчав пятнадцать минут за компом, свалился спать среди белого дня.

Разбудил его настойчивый стук в дверь.
На пороге стоял Стас, растрепанный и со сложенными на груди руками.
Макс, конечно, прихуел, потому что Давыдов должен был вроде как свалить на веки вечные по его же, Максимовской, логике, но все-таки стоял здесь.
Ну и все. Дверь захлопнулась, Стас был прямо в кедах утянут в зал, где его тут же разложили на диван и начали бесстыже лапать.

"Ну как вот такого дурака послать", - беззлобно подумал Стас, хватая Макса за плечи и подминая под себя.
Раздевались они в ненормальном темпе, скидывая одежду на пол, а Давыдова умудрились запутать в джинсах, которые не снимались из-за кед. Возни было много, но это даже заводило, а не раздражало, и когда Макс, по самые трусы голый лежал и улыбался, Стас окончательно убедился, что правильно поступил, решив свалить всего на пару часов.

Они цеплялись друг за друга как ненормальные, пару раз стукнулись зубами, кусались, разбавляя все это редкими комментариями, но друг от друга не отлипали. А потом страсть сменилась тягучей, офигенной такой нежностью. Губы ловили губы, руками по груди, торсу, шее, шумные хриплые выдохи и ненормальный стук сердца.
Но когда дело дошло до очевидного, вопрос стал ребром.
- Стас, - начал Максим, - я буду аккуратно.
- Да ну? Может, я?
- Бля, ну ты что! Я не могу снизу!
- И я не могу.
- Почему это?
- Ну... - Макс задумался. - Э-э, ну я же мужик!
- Я тоже.
- Блядь, да Ста-а-ас!
- Гомотряс. Может, тогда без этого обойдемся?
- Да у меня со вчерашнего вечера в ширинке трещит так, что уши закладывает. Я тебя хочу, мудак!
- Взаимно. Поэтому будешь снизу, - Давыдов ухмыльнулся и придавил Макса к дивану.
- Нет, да бля, нееет!
- Как хочешь. Тогда не будем.
- Стас, - Голополосов на секунду замер, задумавшись, говорить или не говорить, а потом отвел глаза и продолжил, - мне, блядь, страшно.

... И как вот после таких слов не уступить?

Макс, накинув на них плед, раздвинул ноги Стаса, а потом прижался к нему всем телом и уткнулся лицом в чужую грудь. Он прошелся ладонью по животу Давыдова, погладил член, а потом хотел было добраться пальцами туда, куда, собственно, и нужно, но его остановил тихий насмешливый голос:
- Натягивай уже презик и не стесняйся.

Кстати говоря, презервативы были в снятых Стасовых джинсах, и у Макса в голове промелькнуло, что Давыдов та еще предусмотрительная сучка.
А затем мысли просто кончились. Потому что Стас оказался тесный и горячий, потому что закусывал губу, откидывал голову назад и улыбался, потому что сбивчиво хрипел... потому что сам Макс, кажется, попал в ебаный райский сад.
И больше всего с ума сводило то, что под ним не какая-нибудь томная особа с сиськами и крашенными губами, а крупный парень с рельефными мышцами, охуенной задницей и таким же, блядь, членом.
Кончил Макс примерно тогда, когда чужие руки сжали его бедра. И, черт возьми, этот момент был самым крутым в его жизни.

Кажется даже, очередного пиздеца ничего не предвещало. Он все-таки разложил этого латышского мудака с охуенными губами, да, он сейчас на пике блаженства, и вообще можно сползти, лечь рядом и уткнуться в взмокшее плечо Давыдова...

...Но не тут-то было. Стас, будь он не ладен, коротко усмехнулся и навалился на ничего не подозревающего Макса сверху, зашелестев неоткрытой пачкой презерватива.
- Вот видишь, - ласково сказал он, - ничего страшного. Я же не умер, и ты не умрешь.
"И это хорошо..." - мысленно договорил про себя Макс, закрыв глаза. Если он все-таки не умрет, то выбьет рижскому козлу зубы.

**

Вопреки ноющей заднице, буквально умолявшей Макса об акте отмщения за ее поруганную честь, выбивать Давыдову зубы уже не хотелось. Да и как это он без них - на чем губы-то держаться будут?
Вместо этого Голополосов притянул его к себе и, ухмыльнувшись, заявил:
- Мы теперь типа встречаемся.


Эпилог.

С монитора на Стаса смотрела довольная неумная рожа Максима, пытающаяся посылать воздушные поцелуи. Выходило глупо, поэтому Давыдов, рассмеявшись, уткнулся лицом в ладони.

Черт вообще его дернул ответить тогда этому Бездушному. Не было бы сейчас этой ненормальной улыбки, не было бы ежедневных звонков в скайп, и не было бы тех двух недель, пережить которые хочется еще раз.
Стас посмотрел на Макса, теперь уже что-то активно вещающего про прошедший день и вздохнул. Ну нет уж, это небритое чудовище хоть и было чудовищем, но без него точно никак. А еще дико не хватало его прикосновений. И губ. И тела.

Оставалось ждать зиму, потому что Голополосов, будь он неладен со своей детской открытой улыбкой, обещал приехать в Ригу на новый год. И это хорошо.
Нет, это чертовски круто.

the end